Ни отец, ни мать, ни родные, ни знакомые, ни ближние, ни дальние, ни сплетни, ни догадки — никто не знал, что случилось с Лели в первый выезд ее на поприще света. Никому и в голову не пришло, чтоб вокруг нее вдруг могла образоваться сфера событий, что она уже маленькое солнце, которое также в состоянии производить весну и лето, осень и зиму в обращающихся около нее сердцах.

Неизвестность, чем кончится раздор за нее, мучит Лели.

— Юрий, Юрий! — думает она,— что, если тебя убьет этот... другой, злой, гадкой, мерзкой Адъютант! о, я не переживу этого!

Холод пробежал по ней при этой мысли, и Лели становится на колени пред образами и молится за Юрия,— и никогда не бывает так хороша девушка, как во время молитвы за того, кого любит.

В продолжение целой ночи, в продолжение другогодня Лели переходила от одного ужаса к другому: стук двери, скорые шаги — все пугало ее: ей казалось, что уже идут обвинять ее в причине смерти двух молодых людей; она боялась выйти в гостиную... Но прошел день — нет никаких слухов, прошел другой — также; на третий день она забывает уже боязнь быть предметом общей укоризны,— готова сама спросить каждого, кто может дать ей верное сведение о князе Лиманском: жив ли он? не случилось ли чего с ним?

Ввечеру собрались гости; Лели, жалуясь на кружение головы, прислушивается, не говорит ли кто о князе, о дуэли,— ни слова. Но вот приезжает барыня-вестовщица.

— Знаете ли что? — говорит она, усаживаясь,— вы ничего не слыхали о рыцарском поединке?..
— Каком, каком?— раздалось со всех сторон. Лели побледнела.
— Как же: происходило сражение за одну прелестную вдову... догадываетесь?. имени не скажу..  (Материал представлен сайтом: www.nastyha.ru - <a href="http://nastyha.ru">Культура и искусство</a>).
— Но кто? с кем? это любопытно! Лели несколько ожила; прислушивается.
— И оба ранены...
— Да кто же, кто?
— Однако ж, чтоб не испугать многих, потому что многие принимают большое участие в одном из соперников, я предуведомлю, что раны обоих не опасны: подвязав руку черным платком, можно показываться в общество, и тем интереснее будет для многих.
— Но скажите, пожалоста, кто?
— Главное лицо... отгадайте? Адъютант... Лели затрепетала.
— Неужели...
— Князь Лиманский.
— Шутите! — А другой?
— Также какой-то Адъютант; но не интересен,— не знаю даже и фамилии.
— И за кого, сказали вы?
— Догадывайтесь.
— Неужели за... Dame du Lac?
— Да, за Dame des eaux d'Ostojenka .
— Может ли это быть!
— Что ж, это мило: кавалеры обязаны проливать кровь свою за дам. Я не знаю, которая бы не пожелала, чтоб все московские Damoiseaux передрались за нее. Это облегчает выбор.
— И вы наверно знаете, что за Dame du Lac?
— Наверно.

Лели готова была вскрикнуть: неправда! — так затронуто было ее самолюбие мнимою причиной дуэли.

Но она только глубоко вздохнула, с беспокойной досадой, даже с ненавистью в душе к неизвестной, которую называли Dame du Lac. Она желала непременно узнать, кто эта соперница, лишившая ее славы быть предметом дуэли.